Ленино-Дачное

Уже месяц я обитаю на новом месте жительства.

Это не какая⁠-⁠нибудь глухая окраина, это самый настоящий центр. Там так и написано.

Эта локация называется Ленино-Дачное. Она и правда находится почти в центре Москвы, а ведёт себя экстремальнее Южного Бутова.

Жизнь в этих краях напоминает карикатуру Виталия Подвицкого:

Там действительно в двух шагах кладбище. По иронии судьбы, именно на нём похоронена московская ветвь моих предков.

Хорошо погожим майским днём гулять по кладбищу, любоваться далёкой трубой и думать о позитивном.

Да, проживаю я вот в этом доме.

Ой, пардон, не та картинка вставилась. Cкорее в этом. Впрочем, разница не так уж велика.

С одной стороны от дома — нужная и полезная контора. Очень рекомендую.

С другой стороны — совсем другая контора, хотя имеющая некоторое отношение к первой. Дело в том, что район Царицыно, как оказалось, особенно славен своими политическими репрессиями. Они так и называются — «политические репрессии района Царицыно». С давних времён они выполняют роль местных народных промыслов и сакральных обрядов. Общество жертв этих репрессий занимает целый подъезд. Я побоялся в него заходить, потому что оттуда доносились подозрительные завывания с церковнославянским акцентом, звон цепей и эхо выстрелов (а сами выстрелы не доносились).

Если с этого места повернуться в произвольную сторону, в глаза бросятся бескрайние просторы:

Если развернуться на 180 градусов — там аналогичные просторы. И никого вокруг. Можно бродить целый день и человека не встретить, чем я и занимаюсь.

Говорят, сюда не ступала нога застройщика, потому что место проклятое. Именно здесь Екатерина Великая собиралась построить первый в России «Диснейленд». Для рекогносцировки местности она приказала отправить бригаду землероек (перепутав их с землемерами, потому что плохо владела русским языком). Когда императрице доложили, что землеройки пропали в неизвестном направлении, она впопыхах отрядила на их поиски особую интим⁠-⁠роту своего любимого Преображенского полка. Рота тоже пропала, причём настолько бесследно, что историки даже не заикаются о её существовании.

Лишившись эротической массовки, огорчённая Екатерина учредила те самые репрессии и Российскую Академию, а Емельяна Пугачёва, срочно доставленного из Симбирска, переименовала в князя Потёмкина и приговорила к тайному венчанию с нею в храме у Никитских ворот.

А на месте несостоявшегося «Диснейленда» с тех пор так ничего и не происходило. Всего 13 километров от Кремля, а глухо, как в тундре.

Чтобы проверить историческую правду, я выпустил здесь пучок землероек, и они действительно пропали в неизвестном направлении.

А если двинуться из дома в третью сторону, там будут рудименты промзоны.

Вот управление механизации. В прежние времена на его стенах висели красные перетяжки с белыми надписями: «Решения съезда — в жизнь!» или «Да здравствует очередная пятилетка!» Теперь висят такие же перетяжки, и надписи тем же почерком: «Аренда 111⁠-⁠22⁠-⁠33».

Хотя кое⁠-⁠где сохранился советский антураж. Желающие могут приходить сюда, чтобы поностальгировать.

Если слишком углубиться в ностальгию, советский антураж усиливается. Вот тут, например, можно поиграть в классическую игру «Берегись поезда». Правила нам рассказывали в лагере пионерского актива, но я их забыл. Кажется, в какой⁠-⁠то момент надо махать семафором и кричать «чух⁠-⁠чух». Но главное — отдать салют раньше условного противника.

Судя по сводкам новостей, кое⁠-⁠кто до сих пор в это играет.

Отсюда рельсы уходят в светлое будущее.

Кстати, о липе. В середине мая, когда только распускаются листья, их можно есть. Особенно вкусно, если заворачивать в них крабовые палочки. Самый смак продолжается примерно неделю, потом листья становятся жёсткими. Если очень хочется, ещё некоторое время их можно варить в супе.

Или вот ещё какой-то куст… Кажется, это я заблудился.

Выпутавшись из зарослей, вернёмся на исходную позицию и пойдём в оставшуюся сторону. Там доминирует улица имени знаменитого русского психиатра Владимира Михайловича Бехтерева. Он никогда не был в этих краях, однако всё⁠-⁠таки подметил, что «аномальные личности, среди которых немало психически больных, принимают участие в повседневной жизни наряду с нами, здоровыми». (Цитируется отсюда.) Правота Бехтерева подтверждается на каждом шагу. Например, недавно меня приглашали на конференцию стартапов… впрочем, об этом расскажу в отдельной заметке.

Улица Бехтерева до ужаса длинная. Её на всём протяжении сопровождает позитивный розовенький забор, за которым скрывается 14⁠-⁠я психбольница. Оттуда слышны беспорядочные антифоны, писк морзянки, пыхтение кальмаров и военные команды по⁠-⁠французски.

Как и все эти края, улица Бехтерева совершенно необитаема. Напротив забора простираются заросли девственных гребеней.

В геометрической середине улицы расположена автобусная остановка, где за всю историю, похоже, остановился только я — и то потому, что шёл пешком. Вчитайтесь в табличку: ну как тут останавливаться на таких условиях?

На стенах Ленина-Дачного, как некогда во дворце царя Валтасара, мистическим путём появляются надписи, истолкование которых доступно разве что пророкам:

Первых живых людей за всё время прогулки я встретил в подвальном магазинчике в торце этой конструкции. Там продавщица (нелепая накрашенная тётка) и покупатель (поддатый плюгавый мужичок в мятом пиджаке) беседовали о неожиданном:

— Вам со смыслом?

— Мне два со смыслом.

Едва я приготовился испытать просветление, как понял, что на самом деле это было «с маслом». Плохо хорошо распознавать родной язык, а то был бы уже буддой.

Впрочем, тут есть и другие артефакты, из которых прёт дзен:

Пожалуй, не буду надолго здесь укореняться. А то ещё, чего доброго, в карикатуру попаду.